В Caen и обратно

Настоящему мототуристу и зимой есть чем заняться. Во-первых, подготовка техники, а во-вторых, планирование маршрута. После успешного проекта Судак-2004, триумфально завершившегося вручением диплома за Saddle Sore на зимней турконференции, хотелось большего. Логичный следующий шаг – Bun Burner, то есть 1500 миль за 36 часов. Но где набрать эти мили? Да Судака только 1000, и то кружной дорогой. До Выборга меньше 1000 км, до Бреста примерно столько же. Можно было бы поехать на восток, но вряд ли качество дорог позволило бы поддерживать нужную крейсерскую скорость.

Итак, хоть и велика Россия, а норматив придется выполнять на чужбине. Привлекала Скандинавия. Белые ночи должны были упростить задачу, красивая природа предположительно не давала соскучится за рулем. Итак, Питер, Хельсинки, потом по берегу Ботнического залива в Стокгольм, оттуда по чудо-мосту в Данию, Гамбург, Берлин, Краков (с друзьями повидаться), Минск и Москва. Проект получил название Nordschleife, в честь знаменитой Северной петли, когда-то отрезанной от Нюрбургринга в целях безопасности. Где-то по пути предположительно выполнялся Bun Burner.

Однако консультации с корифеем мототуризма Денисом Панферовым (он же Dean) поколебали мою решимость. «Там ледник прошел, – авторитетно заявил Дэн, – а в лесотундре смотреть не на что, разве что на валуны. Но самое главное – скорость превышать нельзя, ловят и штрафуют безжалостно.» Как настоящий гуру, который критикует только конструктивно, Дэн предложил маршрут по южной Германии, с обилием видовых красот и заездом в Краков. Пришлось задуматься еще раз.

Но в один из дней я увидел его.

 

Это Мон Сен-Мишель (le Mont Saint-Michel), аббатство, построенное святым Обером, епископом Авранша, по личному распоряжению Архангела Михаила. По легенде, епископу было видение, в котором Архангел повелел ему построить монастырь на скале посреди залива. Приглядевшись к месту будущего строительства, аббат решил, что как-то не так истолковал пророчество, очень уж сложной казалась задача. За это он сподобился еще одного пророчества, в котором Архангел для убедительности постучал пальцем по голове епископа. Очнувшись, будущий святой с удивленим обнаружил у себя на черепе вмятину, понял, что Архангел не шутит, и начал строительство.

В общем, я решил, что поеду в Нормандию – страну импрессионистов, белых скал, кальвадоса, устриц и высадки союзников.

Москва-Берлин

Путешествие началось 10 июня 2005 года. Путь до Нормандии я проделал в компании Романа, нашего директора по распространению, страстного путешественника и выпускника картографического института. Он ехал на Гольфе с женой. Накануне отъезда в Москве было около 20 градусов, так что я натянул черепаху прямо на майку. Километров через 100 стук стучащие зубы недвусмысленно указали на мою ошибку, так что пришлось остановиться и поддеть свитер. А еще километров через 50 пришлось надеть и дождевик, чтобы согреться.

Забегая вперед скажу, что дальше было только хуже. До самой Нормандии шли под дождем при температуре не выше 12-15 градусов. Конечно, с моей майской поездкой в Краков не сравнить. Дело в том, что к друзьям пришлось ехать отдельно, никак они не вписывались в новый маршрут. До Кракова всего 3000 км туда и обратно, но почти всю дорогу шел дождь, сильные порывы ветра переставляли меня вместе с мотоциклом метра на 2 (гадил при этом жидко), температура падала до 2 градусов выше нуля. Короче, ужас. А тут просто на контрасте обидно – в Москве +20, все пиво на верандах пьют, а я, мокрый и холодный, еду навстречу грозовому фронту.

Так вот, дождевик. Это такой комбинезон из клеенки. Все швы проклеены изнутри пластиковыми лентами. Высокий воротник. Молния закрыта двойным клапаном снаружи и одинарным изнутри. Кажется, что вода не пройдет. Он отлично защищает от холода, потому что абсолютно непродуваемый. А вот дождь держит недолго, через некоторое время начинает пропускать воду. Когда я ехал в Краков, то, несмотря на дождевик, промок насквозь. То есть промок дождевик, мотокостюм, вся одежда под ним, включая белье и даже кожаный бумажник промок так, что деньги внутри были как после купания. Как это могло случиться, я не понимаю и тем не менее это факт. Самое интересное, что все мотодальнобойщики сталкивались с тем же самым необъяснимым феноменом, не один я такой лох педальный. Надеюсь, что на капотированных мотоциклах проблема стоит не так остро.

Но самое главное средство от дождя – водка. За рулем я, конечно, ни-ни, это табу. А вот остановившись в гостинице после таких веселых перегонов, непременно засаживаю 100-150 граммов. Интересный эффект – первая рюмка пьется как вода, крепости не чувствуешь. а после третьей, да еще если супчиком горячим сблокируешь, то начинает гореть тело. Ощущение, что от кожи можно прикуривать. Ночью хочется заглянуть под одеяло, чтобы увидеть ступни, мерцающие красным. Удивительный эффект. Профилактика действенная – ни в одном путешествии ни разу не чихнул.

С Белоруссией у нас границы нет, зато есть она между Белоруссией и Польшей. Но мотоциклисты в очереди не границе не стоят. Это написано в Женевской конвенции по туризму от 1961 года (шутка про конвенцию того же Дэна). Например – на обратном пути приостановился в хвосте нос почесать, так какой-то поляк выскочил из машины и закричал «Нема колейка», нету, значит, очереди для тебя. Так вот, проезжаешь мимо очереди, подкатываешь к знаку «Стоп», пограничник свистит в два пальца и приглашающе машет рукой. (У Ромы с его Гольфом был выбор – или постоять часов 12 или купить билет за 150 евро. Он предпочел купить.) Потом минут сорок на бумажки и ответы на стандартные вопросы «сколько жрет/прет/стоит». Потом выезжаешь на мост через Буг, отдаешь бумажки и ты в Польше.

На этот раз бумажки пришлось отдавать девушке в военной форме. Видели клип Элтона Джона на песню Nikita? Примерно такая девушка, только уже начала увядать ее красота от этой собачьей работы на свежем воздухе.

– Ой, какой у вас мотоцикл красивый!

– А то ж.

– Куда едете?

– В Брест… (пауза, чтобы недоумение успело оформиться), который во Франции.

– Ой, вы что же, прямо во Францию на нем поедете?

– Ага, садись назад, послезавтра уже будем устриц есть.

Фраза еще висела в воздухе, а улыбка на ее личике уже начала увядать. Взяла бумажки, буркнула «до свидания» и отошла, хмуро глядя в одну точку. В отличие от героев клипа, мы прекрасно понимали, что не увезу я ее. И неизвестно, побывает ли она когда-нибудь в городе-тезке. Зря я ляпнул. «Не обещайте деве юной…»

Пока Рома покупал билет на таможню, я успел доехать до Бяла Подляска, это километров сорок от границы, первый крупный польский город на трассе. Поселился в отель, маленький, явно новострой, стены картонные, но чистенько и горячий душ в номере. Скифская сущность, засевшая в глубинах генетической памяти, превратила даже чистенькую комнату в стойбище кочевников.

Потом подъехал Рома, выпили водки, пожевали чего-то и на боковую. Красота, в отеле кроме нас никого нет, Рома даже люкс отхватил на втором этаже. Спать я лег в свитере, но ночью согрелся, даже жарко стало, стал свитер снимать, тут-то у меня шею и заклинило. Привет из регбийной юности. Натурально, смотришь в зеркало и видишь человека, подглядывающего через дырку в дощатом заборе.

Утром надо вставать, а никак. Чтобы встать, надо хоть кратковременно, но напрячь шею – не получается. Неловкий поворот, скрип кровати, стон боли, прорвавшийся сквозь сжатые зубы, скупая мужская слеза и тугая мужская сопля. Нет, так не получится, а если так… Продолжалось это минут сорок, может побольше. Но вот я сполз с кровати, встал сначала на четвереньки потом по косяку на ноги и весь потный и мокрый вышел из номера. Выходишь там сразу в холл, он же столовая, отделенная от номера картонной стеной и хлипкой дверью. Как оказалось, ночью приехала кольцевая команда – болид на прицепе, фургон механиков, еще пара дорогих тачек, ну и девушки соответствующие, настоящие paddock girls. Вся компания завтракала за большим столом и все они смотрели мне за спину. Я медленно обернулся. Хотелось быстро (а вдруг там йети?), но шея не давала. Странно, никого. Потом до меня дошло, что они ждали ту, с кем я так бурно проводил время. Они не знали, что зовут ее не Касей и не Агнешкой, а Невралгией. Объяснять я не стал, пусть думают, что обессиленная девушка просто не может выбраться из постели.

В номере невралгия не осталась, поэтому по Польше пришлось пробираться медленно и печально. Все равно тогда дороги там были еще более отвратительные, чем сейчас. Кое-как добрались до границы с Германией, тут дождик временно кончился. Подъезжаю к границе с легким волнением. Первый раз в Евросоюз на мотоцикле, корифеи в один голос утверждают, что немцы очень строго проверяют состояние въезжающего транспорта. Я даже поставил новую резину перед отъездом, хотя старая была изношена процентов на 50. И снял стробоскопы, в Европе по рассказам за них даже не штрафуют, просто отводят в ближайший овраг, короткий выстрел вспугнет стаю ворон, и все – ибо нефиг. Причем я-то думал ребята в мастерской просто лампочки открутят, а они все деинсталлировали, 40 баксов, жаба тогда аж онемела. Начинаю шлем снимать, что с моей шеей очень не просто. Тяжело вздыхаю, рука уже тянется к застежке, смотрю – а пограничники уже штампуют вовсю. Раз-раз, битте шон и вали отсюдова. Какие стробоскопы, даже рожу с фотографией в паспорте не сличили. Жаба вспомнила про баксы и впала в ступор. Потом вспомнила, что еще за обратную установку по приезду платить и вообще окуклилась. Но делать нечего, поплелись в Берлин.

Из-за шеи пришлось тащиться до Берлина на своих жалких 130-ти в правом ряду автобана, уворачиваясь от обгоняющих меня развозных фургончиков и автобусов. В общем, чувствовал себя как ребенок с ангиной перед прилавком с мороженым.

На следующий (третий) день путешествия решили отдохнуть в Берлине, подлечиться и дождаться погоды. Берлин не подвел, дождя не было, погуляли по городу с удовольствием. Идешь по Берлину и видишь:

 Ремонт с привлечением подручных средств. А какие еще подручные средства могут быть в Германии?

А это Тиргартен, парк в самом центре рядом с Рейхстагом и Брандербургскими воротами. В нем находится мемориал советским воинам, который содержится в идеальном состоянии. Латышам поучиться жизни надо у немцев.

Берлин – Кан

Зато на следующий день дождь как ломанулся и с редкими перерывами провожал нас до самой Нормандии. В общем, отжечь по автобану опять не получилось. Дело в том, что езда на мотоцикле под дождем осложняется двумя вещами (помимо холода и дискомфорта, их можно не считать). Во-первых, плохая видимость. Дворников-то нету, а перчаткой ненапротираешься. Во-вторых, ухудшение сцепления с дорогой. Машина цепляется за асфальт примерно двенадцатью квадратными сантиметрами резины. У байка их еще меньше. А дури – 140 сил. Помнится, я когда его только купил, то постоянно шлифовал на светофорных стартах. Чуть песочку или поливалка проехала, и все – уходишь со светофора, нарядно виляя задницей. А уж когда в повороте начинает задний баллон сносить , тут уж натурально ежика рожаешь от страха. Так что несмотря на полегчавшую шею, пришлось поумерить пыл.

Зато на обратном пути… Ограничения скорости на магистралях Франции чисто номинальные, в Германии их просто нет. Выбрал крейсерскую 160 и попилил, с редкими отстрелами за 200 в охоточку. Быстрее плохо – приходится чаще заправляться и средняя скорость падает. Медленнее тоже не гут – увеличивается время от заправки до заправки, и высидеть становится трудно. Задница хоть и железная (даже справка есть), но болит будь здоров. А вот еще аргумент в пользу 160-ти – у меня основная шкала спидометра в милях. То есть 160 это на самом деле 100, отметка на 12 часов. Стрелка тахометра показывает около 6000 оборотов, тоже полночь. Короче, несешься, а две белые стрелки на багровых циферблатах указывают направление. Круто, блин.

Бельгия промелькнула как кошмарный сон, (постоянные пробки из-за ремонта), и вот мы во Франции, город Амьен. Пытаемся остановиться на постой в каком-то отеле – не тут-то было, в ответ на мой английский персонал включает «твоя-моя не понимай», не хуже узбеков в армии. Как тут не вспомнить Достоевского «»Рассудка француз не имеет, да и иметь его почел бы за величайшее для себя несчастье». Эту фразу написал еще в прошлом столетии Фонвизин, и, Боже мой, как, должно быть, весело она у него написалась. Бьюсь об заклад, что у него щекотало от удовольствия на сердце, когда он ее сочинял. И кто знает,может, и все-то мы после Фонвизина, три-четыре поколенья сряду, читали ее не без некоторого наслаждения.» Пришлось «не без некоторого наслаждения» перейти на русский матерный, очень уж не хотелось искать другую гостиницу после 1000 км под дождем. Сила эмоций произвела нужное впечатление, и скифы получили две комнаты, чтобы раскинуть стойбище.

В Амьене есть выдающийся собор Нотр-Дам:

Он самый большой во Франции. По мне, все соборы на одно лицо, видел один – видел все. Этот да – побольше других будет. Но есть у собора одна особенность. На его фасаде огромное количество фигур, изображающих персонажей библейской истории, апостолов и святых. Оказывается, изначально они были раскрашены, за века краска стерлась, но ученые смогли восстановить первоначальный вид. Теперь, летними вечерами, фигуры раскрашивают с помощью света, проецируя его на фасад. Причем картинка динамическая, она постоянно меняется, диктор рассказывает какую-то историю. Зрелище неописуемое, будете в тех краях – посмотрите обязательно.

В остальном приятный городок с тихим центром. Уточки, клумбы, кабачки и прочие приметы старушки Европы.

Следующий день – побережье. Нормандия, как и расположенная на противоположном берегу залива Англия, славится меловыми скалами. То есть скалы натурально сделаны из мела, каким в школе пишут на доске. Городки вдоль побережья славятся тем, что там творили импрессионисты. Картины я не пью, поэтому лично у меня больше энтузиазма вызвал Фекамп, в котором делают ликер Бенедектин. Напиток с историей. Монахи варили его для себя, но человек по имени Александр Легран раскрутил его на весь мир. Всем понравилось.

Соответственно появились подделки, из которых в монастыре составили целую коллекцию.

Из-за дегустации, плавно перешедшей в попойку, пришлось там заночевать.

На следующий день, проехав чудо-мост через устье Сены, наш небольшой табор разделился. Неугомонный Рома помчался в Пиренеи, а я поехал в Кан. Это столица Нормандии, пишется Caen (те Канны, где кинофестиваль, пишутся Cannes). Пара пива, постирушки и коматоз. Впереди три дня отдыха перед Butt Burner.

 

Кан

Кан – город тихий и не очень интересный. Во время войны его сильно разрушили, из достопримечательностей только могила Вильгельма Завоевателя и его супруги. Зато есть одно приятное заведение на набережной реки, называется Древесный Уголь (Bois Charbon). Вышел я на него с помощью дедукции. Взял на стойке в отеле какой-то City guide, там список кабаков. Информация структурирована – название, адрес, телефон, цена самого дорогого/дешевого блюда и строчка от себя. Все в этой строчке пишут – «закрыто в понедельник» или «не работаем в январе» (фигасе, подумал я). И только в Буа Шарбоне – «готовим как ваша бабушка». Оказалось классное место, стены завешаны фотографиями качественного угара посетителей, вместо меню приносят грифельную доску, вино продают на вес, потому что разливают в разнокалиберные старые бутылки, друзьям заведения – рюмочка какого-то своего фирменного диджестива, чтобы домой смогли дойти. Мне на третий раз налили, а первые два раза возвращался в отель с трудом, на каждой лавочке отдыхал. Еда уж очень вкусная.

Вообще, французские кабаки довольно странные. Во Франции никакого уединения в кабаках не предусмотрено, даже (вернее – тем более) в Буа Шарбон.

Понятно, откуда взялось правило хорошего тона о локтях на столе. Сервис хуже московского раз в десять. У нас клиента облизывают почти везде, обычное вежливое выполнение работы официантом рассматривается чуть ли не как грубость. А там – не нравится? Вали отсюда. Днем кабаки работают с 12 до 14, типа обедом кормят. Официанты носятся как угорелые.

– Можно мне пива?

– А кушать будете?

– Нет, только пива, жарко уж очень на улице.

– А мы вам только пиво не продадим, идите в брассери.

– Ребят, да я у стойки посижу, никому не помешаю.

– В брассери, в брассери! (говорится тоном «пшшшелл вон»).

Вечером попроще, но никакого «до последнего клиента».

Париж за достопримечательностями я решил ехать на поезде. Не хотелось крутиться на мотоцикле по незнакомому городу и потеть в сбруе при осмотре древостей. Помимо всем известных памятников архитектуры видел там такой аппарат:

Настоящий чоппер, с крестами на педалях, параллелограммной вилкой и номером сбоку.

А на другой день – цель путешествия, Мон Сен-Мишель.

Впечатляет. Дух сильнее плоти, это точно. Непонятно, как такое можно построить на маленьком острове посреди бухты. Там сейчас дамбу насыпали, так что теперь это строго говоря уже не остров. Но из-за дамбы залив стал превращаться в болото, так что скоро вместо этой нее построят мост. Дно в заливе состоит из зыбучих песков. Оно очень пологое, вода во время отлива отходит на много километров, а во время прилива прибывает с огромной скоростью, даже на лошади от нее не ускакать. Из-за этого в древности (да и сейчас) гибли люди. В самом Сен-Мишеле все мрачно, стены толстые, камни холодные. Даже летом (представляю, как там зимой).

Потом вдруг заходишь в какую-то комнату, а там по-летнему нарядно.

Кан-Москва

Настало время отправляться в обратный путь, «дорогой трудной, дорогой непрямой». Европа – она маленькая, приходится извращаться, чтобы набрать 1500 миль. Из Кана я отправился дальше на запад, добрался до французского Бреста, там повернул на юг, доехал до Ньора (Niort), потом Париж и строго на восток, через Франкфурт-на-Майне до Дрездена, потом на север до Берлина, а там уже и рукой подать до Франкфурта-на-Одере, где и запланирован финиш.

Ехать довольно просто, главное не проспать заправку. В первый день в поисках заправки мне пришлось отклониться от трассы на 12 километров. Времени было жалко до слез, и я пообещал себе, что больше этого не повторится. Кто же знал, что на автобанах Германии заправки находятся на гиганских расстояниях. В результате пришлось останавливаться чаще, чем хотелось бы, и все равно один раз пришлось съезжать в город. Назывался он Майнц (Mainz). Крутанулся на бабочке, съехал на улицу, куда дальше ехать непонятно. Лампочка зажглась давным-давно, так что еду на парах бензина. К счастью, прямо по курсу вижу брата по разуму на чоппере. Объяснился с ним жестами, он махнул рукой – следуй за мной. Приводит меня на заправку, машет рукой, я благодарно бибикаю. Заруливаю – оба-на, заправка закрыта. Захожу в магазинчик при ней, там полный дестрой, весь пол усыпан осколками битого стекла, товары валяются на полу. Ощущение, что была перестрелка или взрыв. Немка за кассой попыталась мне рассказать, где ближайшая заправка, я же, слыша немецкую речь и видя ее жесты, подумал что она гонит меня прочь. Не удивительно, подумал я, такой стресс у человека, Ну а мне-то что делать, часы тикают, а километры – нет. К счастью, зашел дядька, говорящий по-английски, он мне все объяснил. По его жестам я понял, во-первых, куда ехать, а во-вторых, что немка тоже пыталась мне помочь. Через 500 метров залил 21,9 литра в 22 литровый бак.

В таких путешествиях неплохо бы иметь навигатор, но в принципе, бумажных карт более чем достаточно. Трудности были только при проезде Парижа и развязки во Фракфурте-на-Майне. Плывешь по бетонной реке, все вокруг несутся, безопасно остановится, чтобы свериться с картой, негде, остается бормотать название города, на который нацелился, и надеяться, что еще не пропустил указатель на него. Но оба раза обошлось, как-то проскочил, хотя повторить не берусь.

А еще, остановившись на ночлег я остался без карточки. Ночевал я в Реймсе, примерно на полдороге, поспать получилось почти 5 часов, что неплохо. Вообще, 1500 миль по Европе далось легче, чем 1000 до Судака. Но отельный кассовый аппарат отказался принимать карточку. Звонок в банк ничего не дал, сказали, что все в порядке. Пришлось выгрести наличку, и ехать на следующий день с замиранием сердца – а вдруг кредитка не сработает на заправке. Но обошлось, видимо проблема была в отеле. Кроме того, клерк отказался выдавать чек, типа «я работаю до 24:00, уже 00:05, вон уже друзья за мной заехали, ждут на улице, а отель переходит в автоматический режим работы». Но мне-то без чека никуда, надо же отчет Нибоуну писать. Пришлось загородить ему дорогу и перейти на родную речь. Подтянулись друзья с улицы, такие же афрофранцузы эктремальной внешности. Однако ситуация развития не получила, видимо клерк решил, что проще открыть кассу и выдать чек, чем драться с этим русским.

Ранним утро (или поздней ночью, поскольку было еще темно) я отчалил и попал в густой туман. Тут-то я и понял, почему на европейских машинах обязательно стоят сзади противотуманные фары. Едешь натурально в молоке, только впереди одинокий огонек такой фары. Потом он куда-то свернул и я остался в этом тумане совсем один. Не видно ничего. Страшно очень. В таком режиме ехал до рассвета, потом стало полегче – светлее, да и туман рассеялся под солнцем.

Долго ли, коротко ли, вот и финиш, Франкфурт-на-Одере. Взяв в свидетели финиша милую немецкую девушку из отеля, я отправился осмотривать мотоцикл. Скифы всегда сначала поят коней, потому что кони не могут сами достать воду. Осмотр мотоцикла выявил перетянутую цепь. Как это могло получиться, понятия не имею. В Амьене я ее подтягивал, вроде все правильно сделал. Ослабить ее не получилось (сильно в Амьене затянул), рожковый ключ срывался, уродуя гайку. С тех пор в путешествия беру головку, хотя с учетом ручки она менее компактна. Кроме того, появился какой-то стук сзади, слышный на маленьких скоростях. Причем при прокручивании колеса рукой стук не проявлялся. Я уж подумал, что это подшипник в задней ступице помирает и оставшиеся 2000 км до дома пел байку песню «Только верю, что не подведешь ты меня, хороший мой». Дома стук пропал сам собой. Наверное, камушек попал под кожух, прикрывающий ведущую звездочку, туда-то я посмотреть и не догадался. А еще потерялась контрагайка, удерживающая болт, на котором крепится ручка сцепления. Он стал выкручиваться, и ритуал заправки приобрел лишнюю процедуру закручивания болта. Удивительно, что, приехав домой, я совсем забыл об этой проблеме, в результате болт выкрутился и потерялся, когда мы с женой ехали в Ясную Поляну. Дотянув до какого-то придорожного сервиса, судя по всему предназначенного для тракторов, я попросил найти что-то подходящее. Каково же было мое удивление, когда работник вынес точно такой же болт (а он довольно хитрой формы), только не никелированный, а цвета хаки. Чудеса, да и только.

Но тогда мне хотелось только пить, есть и спать. Вообще-то немецкая (а также еврейская и чешская) кухня проходит у меня по разряду невкусная и неполезная. Вот и в этот раз я снова убедился в мастерстве немецких поваров. Как можно из куска свинины сделать такое, я лично не представляю. Зато в отеле был говорящий скворец, который что-то орал по-немецки и скрипел как входная дверь. Первый раз видел говорящую птицу, удивительное зрелище.

Наутро я не спеша отправился домой. Польша как кошмарный сон, ночевка в Бресте (отличная страна, Белоруссия, и люди там приветливые), перегон до Москвы и вот я на родной стоянке. На одометре прибавилось 4634 мили или 7414 километров. Все путешествие заняло 14 дней, из которых за рулем я провел семь. А в декабре Володя Зяблов вручил мне еще один диплом Iron Butt Association, удостоверяющий, что моя задница стала еще железнее.